Альманах Россия XX век

Архив Александра Н. Яковлева

В ЗРИТЕЛЬНОМ ЗАЛЕ СТАЛИН, или «ЗАПИСКИ ШУМЯЦКОГО»
Документ №16

Запись беседы И.В. Сталина с Б.Шумяцким о фильмах «Юность Максима», хроники «Комсомольск», «Биробиджан», «Ноябрьский парад в Ленинграде» во время кинопросмотра 18–19 декабря 1934 г.

19.12.1934

Моя краткая запись беседы на третьем просмотре тов. Кобой вместе с другими товарищами (Микоян, Каганович, Жданов, Андреев, их семьи) фильма «Юность Максима» и хроники «Комсомольск», «Биробиджан» и «Ноябрьский парад в Ленинграде» с 23 ч. 28 м. 18.XII. по 03 ч. утра 19.XII-1934 г.

Начали просмотр с хроники «Комсомольск».

Коба [Сталин] отнесся одобрительно, считая, что самый замысел показывать через документы жизнь ДВК очень нужен и полезен.

Затем попросили показать ему (в третий раз) фильм «Юность Максима» (второй раз смотрел с Мих. Ив. (Калининым), Кл. Ефр. [Ворошиловым], Вяч. Мих. [Молотовым], Берия и Локоба 15.XII.34).

Начали показ уже в 23 ч. 49 мин.

Во время демонстрации фильма Коба смотрел, как и в первый раз, очень сосредоточенно.

Первую реплику бросил, когда в кофейной (пролог) появился Поливанов: «Смотри, Жданов, это главный нелегал».

Следующей репликой было замечание о том, какой был круг интересов у людей типа читающего новогодние пожелания в той же кофейне.

Когда Поливанов начал (в прологе) диктовать прокламации, сказал: «Я не помню, чтобы так было. Не совсем это правдоподобно». Зато когда обитатели «техники» (подпольной типографии) взялись за стаканы выпивать, смеясь сказал: «Вот это другое дело, так бывало».

Сцена появления трех товарищей смотрелась хорошо. Они сразу овладели вниманием всех просматривавших, причем Коба уже вел картину и давал пояснения о дальнейшем ходе сюжетных линий.

Сцена трех парней на заводе, встретивших бегущую от преследования мастера Наташу, вызвала похвалу Кобы. Хвалил живость и игру, особенно Чиркова, Каюкова и Кибардиной.

Хорошо была встречена вся сцена с инженером в цеху, предлагавшем рабочим указать, кто принес прокламации.

Сцена Максима в кабинете заведующего цехом, монолог Максима из «Антона Кречета» и реплики Максима о попе вызвали гомерический смех, причем часть просматривавших товарищей начала аплодировать.

Коба перед этой репликой сказал, что «вот сейчас Максим себя покажет». Тут же рассказал, что дальше будет весьма интересная сцена в вечерней школе. Когда она шла на экране, все хвалили вкус мастеров и очень смеялись по поводу задачи на проценты и поведения Наташи.

Коба сказал: «Ловко она провела городоша. Здорово показано идейное превосходство революционера».

Очень понравилась сцена, когда Максим и Дема ждут у фонаря заведующего цехом, чтобы просить о помощи раненому Андрею, особенно то ее место, где они ведут разговор с заведующим и появление группы идущих под гармошку в воскресную школу рабочих.

С большим волнением смотрелись сцены начала демонстрации рабочих на заводе, ход демонстрации по городу, избиение демонстрантов, арест, избиение Максима и все сцены протеста в тюрьме.

Когда пристав бил Максима, Коба сказал: «Здорово сделано, это вызывает ненависть к царскому строю».

Когда тюрьма уже гремела песней «Варшавянка», ряд присутствующих на просмотре товарищей стали подпевать.

Коба, обращаясь к т. Жданову, заметил: «Очень сильно. Это будут переживать массы зрителей». Когда Поливанов в карцере отвечает на реплику Максима тем, что он не хочет пропадать, а хочет еще жениться, Коба, смеясь, заметил: «Это очень хорошее место, бодрое, рисует настоящий оптимизм трудной борьбы».

Смеялись, когда судебный пристав перечислял 37 губерний, где запрещалось проживать Максиму. Эта сцена очень всем понравилась. Сильно смеялись над городовым, пьющим чай у «соседки» — Наташи.

Коба снова отметил и посоветовал, что[бы] диктовка прокламаций была бы заменена какой-нибудь иной формой передачи этой мысли и выразил пожелание, чтобы не было ощущения, что в Питерском комитете не было тогда никого, способного написать прокламацию, кроме новичка-рабочего — Максима.

Очень хвалили мягкую проникновенность конца фильма (прощание Максима с Наташей).

Когда картина закончилась, Коба заявил: «Хорошая картина. Смотрю уже третий раз и открываю в ней все новые и новые черты. Тема ее страшно трудная, ведь все в ней строится не на подъеме движения, ибо показываются годы реакции, не на кульминации революции, а на буднях революционной подпольной борьбы в эпоху самой мрачной реакции. Художники, взявшиеся за эту постановку, действительно пошли на труднейшее дело и с ним хорошо справились».

Все присутствующие начали вспоминать отдельные детали картины и очень хвалили режиссерское и операторское мастерство и игру актеров.

Коба особо выделил блестящие фотографии и хорошую культурную музыку, особенно в прологе, и сольные номера гармони. Затем спросил, что же решили в фильме переделать.

Шум[яцкий] сообщил перечень переделок, отметив, что таково наше задание. Но сможем ли все переделать, что хочется, выясним на днях, когда в Ленинграде пересмотрим мы весь материал и прикинем с актерами.

Коба по поводу моего заявления о том, что хотим сократить некоторые длинноты протеста в тюрьме, сказал: «Смотрите, тут на один золотник или сантиметр снимете лишнего и можете не улучшить, а ухудшить, ибо сцена протеста — великолепна».

Шум. заверил, что в этих сокращениях сохранит чувство меры.

Коба еще раз посоветовал, что если будем менять сцену диктовки Максимом прокламации, то надо, чтобы кто-то ее написал другой, дабы видно было, что Петербургский Комитет имел актив и по этой линии.

Б.Ш.1

 

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 828. Л. 81–81 об.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация