Фонд Александра Н. Яковлева

Архив Александра Н. Яковлева

 
БОЛЬШАЯ ЦЕНЗУРА
Раздел третий. «ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ» (1930 — сентябрь 1939) [Документы №№ 131–369]
Документ № 251

Фрагменты из дневника Щербакова


[31.08.–10.10.1934]


 

31/VIII Только приступил к работе — звонок1. Кто у телефона? — А кто спрашивает? — А все-таки кто у телефона? — А все-таки кто спрашивает? — Далее в телефонную трубку слышу веселый голос, который, видимо, рядом сидящему говорит: «Не говорит и думает, какой это нахал так со мной дерзко разговаривает». По голосу, наконец, узнаю — со мной говорит Л[азарь] М[оисеевич Каганович]. Затем голос спрашивает: «Это ты, Щербаков?» — «Я, Л.М.». — «Значит, узнал меня?» — «Узнал». — «Ну, заходи сейчас ко мне».

Прихожу. Кроме Л.М. в кабинете А[ндрей] А[лександрович Жданов]. Что, разыграл я вас? — Ловко, говорю, разыграл.

«Вот какое дело: мы вам хотим поручить работу, крайне важную и трудную, вы, вероятно, обалдеете, когда я вам скажу, что это за работа. Мы перебрали десятки людей, прежде чем остановились на вашей кандидатуре».

В чем дело? — думаю. — Куда же я понадобился? Есть работа: Вост[очный] Казахстан, Свердловск, наконец, СНК2 — но это работа такая, которая не требует такого многозначительного предисловия.

«Мы вас хотим послать секретарем Союза писателей». Тут действительно я обалдел. Несколько минут соображал, что это значит, а затем разразился каскадом «против». Вызвали Стецкого. Сейчас же мне было предложено пойти на съезд, начать знакомиться с писательской публикой.

На съезде был полчаса. Ушел. Тошно. В 4½ — только пришел в столовую, сообщают, «звонили из с[екретариа]та Молотова, вас вызывают». Поехал. Немедленно зовут на ПБ. Молотов спрашивает: «Хотите заниматься литературой?» «Я литературой занимаюсь как читатель», — отвечаю. «Нет, как один из руководителей». Очень горячо и взволнованно стал отказываться. Л.М. и А.А. выступили «за». Началась беседа — кто я, что я. Ну так как же, голосовать? Голосовать3. Судьба моя была решена. В тот же день вечером с А.А. поехали к Горькому. Ал. Мак. встретил хорошо, но настороженно. С прошлым руководством у него не выходило. Кстати, был крайне раздражен историей, когда задержали его статью в «Правде», полемикой с Варейкисом и пр.4 Подавал в отставку. Уговорили. (Зачеркнуто: «Масло в огонь под...»)

1/IX Были у него с Ждан[овым] и Стецким вторично. Взбешен тем, что провалили Зазубрина и в «Октябре» напечатали выступление Варейкиса.

2/IX Состоялись выборы.

3/IX По приглашению А.М. был у него. Опять разговор о Зазубрине и немного о работе. Обедали. А.М. немного спокойнее, интересно и увлекательно рассказывал о ВИЭМе5.

7/IX По приглашению А.М. был у него на даче. Поставил вопрос о реорганизации журналов, о редакциях. В Н[овом] М[ире] предложил назначить вместо Гронского Бухарина6. Я решил с ним быть прямым и откровенным. Я заявил: «Надо посоветоваться где следует. Бух[арин] слишком одиозная фигура». Мое возражение встретил спокойно. Остальные предложения его деловые — надо проводить. Ужинали. Горький по обыкновению рассказывал удивительно интересные вещи (о Гоголе, Мамине-Сибиряке).

1/X Уехал в Сочи.

4–5–6–7 Провел у Горького на даче в Крыму.

10/X–28/X Начал работать в Союзе. Хлынула лавина дел и людей. Больше всего обиженных, и обиженных из 10 — 7. Даже те, кто, казалось бы, удовлетворены полностью, и то чем-нибудь на кого-нибудь обижены. Были Вишневский, Городецкий, Бахметьев и др. Провел ряд организационных совещаний — переводчиков, детских писателей, критиков. У детских писателей обстановка сложная. Идет драка между московской группой и ленинградской. Москвичи горят желанием свергнуть Маршака.

Настроения такие: нет руководства, нет линии. У критиков тоже дело крайне неважно. Единоначалие.

30/X Ездил на дачу к А[ндрею] А[лександровичу]. Сообщил о беседе, которая была среди членов ПБ с т. Ст[алиным]7. Последний видит три недочета в проведении съезда: 1) Немарксистский доклад Горького (не только труд в истории развития языка и литературы играл роль надстройки, напр. вопросы (нрзб) имели важное место). 2) Заключительное слово Бухарина — истерика. 3) Мало подчеркнуто, особенно у Горького, что решающий момент в успехах литературы — это ликвидация РАПП. У Горького проявляется «пролеткультовский» атавизм. Горький делает ошибки, крупнейшая из них — погром писателей-коммунистов. Не понимает, что тот факт, что попутчики пришли на позиции советской власти, в значительной мере явился результатом того, что коммунисты-писатели сумели их за собой повести и сами как художники стали значительной силой. Речь Демьяна Бедного была хорошей. Спросил о тактике моей в отношении Г[орького]. Эта тактика сводится к следующему: «Не сдавать и твердо гнуть линию в вопросах принципиальных, в проведении указаний ЦК по любым вопросам. Уступать в мелочах, в частностях». Посоветовал: 1) Заявление Клюева о помиловании разослать секретарям ЦК8. 2) Помочь (крепко помочь) национальной литературе, особенно в тех областях и республиках, где плохо дело обстоит (решение ПБ). 3) Организовать критику, используя при этом общепартийные методы развития самокритики. Конкретно: критик должен строить свои выводы в отношении произведения, опираясь на мнение масс. 4) Одобрил действия в отношении создания Альманаха литературы народов СССР и истории литературы XIX и XX века.

«Увлечение Горького фольклором тоже неправильно. Буржуазной культурой надо овладеть и переработать ее». Стремление Горького стать литературным вождем, его «мужицкая» хитрость — тоже должны быть приняты во внимание»9.

 

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1494. Л. 13об–18об. Рукописный подлинник.

Опубликовано: Вопросы литературы. 2003. Сентябрь-октябрь. С. 266–269.


Назад
© 2001-2016 АРХИВ АЛЕКСАНДРА Н. ЯКОВЛЕВА Правовая информация